Внучек Ваня Любовь Федоровна Воронкова Сборник рассказов о жизни деревенских ребят. Любовь Федоровна Воронкова Внучек Ваня Радости Ребята сидели на брёвнышках под берёзами и разговаривали. — А у меня радость, — сказала Алёнка, — у меня новая лента, смотрите, какая — блестящая! Она показала свою косу и новую ленту в косе. — У меня тоже радость, — сказала Таня, — мне цветные карандаши купили. Целая коробка. — Подумаешь, радости! — сказал Петя Петухов. — У меня вот удочка есть. Сколько хочешь, рыбы наловлю. А что там карандаши какие-то? Испишутся, и всё. Тут и Дёмушке захотелось похвалиться. — А у меня розовая рубашка, вот она! — сказал Дёмушка и растопырил руки, чтобы все видели, какая у него красивая рубашка. Только Ваня слушал и ничего не говорил. — А у Ванюшки даже никакой, хоть бы маленькой, радостинки нет, — сказала Алёнка, — сидит и молчит. — Нет, есть, — сказал Ваня, — я цветы видел. Все наперебой стали спрашивать. — Какие цветы? — Где? — В лесу видел. На полянке. Когда я заблудился. Уже вечер, кругом темно. А цветы стоят белые и как будто светятся. Ребята засмеялись: — Мало ли в лесу цветов! Тоже радость нашёл! — А ещё я один раз зимой крыши видел, — сказал Ваня. Ребята засмеялись ещё громче: — Значит, летом ты крыши не видишь? — Вижу. Только зимой на крышах был снег. И солнце светило. С одной стороны крыша синяя, а с другой — розовая. И вся блестит. — Вот ещё! — сказала Алёнка. — Как будто мы снег на крыше не видели. А что он был синий да розовый, это ты выдумал. — Да он просто так, — сказал Петя Петухов, — он нарочно! — Может, у тебя ещё какие радости есть? — спросила Таня. — Есть, — сказал Ваня, — ещё я видел серебряных рыбок. Дёмушка вскочил. — Где? — Настоящих? Серебряных? — Петя Петухов даже вскочил. — В пруду? В речке? — В луже, — сказал Ваня. Тут все так и повалились со смеху. А Петя Петухов проворчал: — Я так и знал. Он же всё нарочно! — Нет, не нарочно, — сказал Ваня, — после дождя под яблоней была лужа. Голубая. А в неё солнце светило. И ветер был. Вода дрожала, и в ней серебряные рыбки играли. — Вот болтун, — сказала Алёнка, — никакой у него радости нет, так он и придумывает. Алёнка смеялась. А Таня сказала задумчиво: — А может, у него этих радостинок побольше, чем у нас. Ведь он их где хочешь найдёт… Неделька Мама уехала в Москву. А когда уезжала, то сказала Ване: — Не скучай, я приеду через недельку. Как увидишь в календаре красное число, так и выходи меня встречать. — А когда будет красное число? — спросил Ваня. — Красное число будет в воскресенье, — ответила мама, — ровно через семь дней. — Семь дней! — огорчился Ваня. — А ты сказала, что только на одну недельку уезжаешь! Мама засмеялась: — Так ведь семь дней — это и есть неделька! Не увидишь, как она и пройдёт. Мама простилась со всеми: с папой, с бабушкой, с Ваней — и уехала. Понедельник Утром бабушка сказала: — Ваня, мне за тобой смотреть трудно. Ты уж постарайся не шалить. — Я постараюсь, — ответил Ваня. Он вышел на улицу и тут же встретил товарищей — Гриньку и Федю. — У нас в лесу лось ходит, — сказал Гринька, — пастух видел. Пастух в ночном лошадей пас на лугу. А на заре из леса вышел лось и пошёл к озеру пить. Вот поглядеть бы его! — А пойдём поглядим! — сказал Ваня. Федя засмеялся: — Да разве его найдёшь? — А мы поищем! И Ваня уже зашагал было по дороге. Но бабушка услышала из окна этот разговор: — Нет, ребята, в лес не ходите. Вы ещё маленькие, заблудитесь. Во дворе играйте. По двору стлалась густая кудрявая травка. Около изгороди росли молодые берёзы. На одной берёзе висел скворечник. — Давайте смотреть, как скворцы птенчиков кормят, — сказал Ваня. Ребятишки сели на лавочку и стали смотреть на скворцов. Вот прилетела скворчиха с большой мухой в клюве. В скворечнике сразу зазвенело несколько голосов — закричали скворчата. И каждый кричал: «Мне! Мне!» — Я сейчас на берёзу влезу, — сказал Гринька. Ваня спросил: — Зачем? — Скворчика достать, — ответил Гринька и полез на изгородь. Залез и схватился за ветку берёзы. — Слезай! — закричал Ваня. — Я не дам тебе скворчиков трогать! Гринька был сильнее Вани. Но Ваня не испугался. Он вскарабкался на изгородь, схватил Гриньку за ногу. И оба они свалились с изгороди. Гринька щёку оцарапал, а Ваня разорвал рубашку. Свалились — и тут же вскочили на ноги, оба сердитые, красные — как два петуха. — Кто мне не даст скворчиков взять! — закричал Гринька. Ваня тоже закричал: — Я не дам! И не дал. Так и ушёл Гринька домой. — Охота вам драться! — сказал Федя. Но Ваня ему ничего не ответил и тоже ушёл домой. Бабушка увидела его и покачала головой: — А сказал, что шалить не будешь! Вот уж и подрался и рубашку разорвал! Ваня слушал нахмурясь. И думал: «А зато я скворчиков тронуть не дал!» Вторник Ванин отец был агроном. Он каждое утро уезжал в поле. То проверял, как пашут; то назначал удобрение под посевы; то смотрел всходы на полях… А сегодня он сказал Ване: — Поедем со мной. Дома ты шалишь да дерёшься. А в поле сегодня новую машину установили. Посмотришь, как работает. Ваня обрадовался. Отец взял его к себе на седло, и они поехали в поле. В это лето стояла жара. Дождя уже давно не было. Лошадь бежала по белой, сухой дороге, и густая пыль поднималась из-под копыт. Они выехали на поле. Пшеница сухо шелестела сухими колосьями. — Дождя просит, — сказал отец. — Колос наливать нечем. А дальше — картофельное поле. Борозды совсем побелели от солнца и от сухости. Картофельные кустики были низенькие и не могли расти больше. Некоторые набрали бутоны, хотели цвести, да силы не хватило. Так и замлели в сухой земле, под жарким солнцем. — А картошка дождя просит? — спросил Ваня. — Просит, очень просит! — ответил отец. — Вот мы сегодня ей дождя и дадим. Ваня поглядел на небо — ни одного облачка. А где же взять дождя? По картофельному полю ходили председатель колхоза, бригадиры и механик из МТС. Отец соскочил с лошади и снял Ваню. — Стой здесь, — сказал отец, — и смотри, как сейчас дождь пойдёт. Отец подошёл к председателю, и они все вместе: и отец, и председатель, и бригадиры, и механик из МТС — пошли куда-то по бороздам. Далеко ушли, к самому озеру. А озеро блестело вдали серебряной полосой — то самое озеро, к которому на заре приходил лось. Ваня стоял и ждал. И вдруг брызнул дождь. Только не с неба, а с земли. По всему картофельному полю, над всеми бороздами, хлынули вверх широкие струйки, зашумели, засверкали под солнцем. Ваня вскрикнул и бросился к бороздам — посмотреть, откуда бьёт дождь. Тут он увидел, что по всему полю над бороздами протянулись узкие трубы. А из этих труб бьёт вода. Ване хотелось всё рассмотреть: и какие трубы, и откуда бьёт вода… Он трогал эти трубы руками и потом бежал дальше. А дождь поливал его да поливал. Когда отец вернулся, то спросил: — Ну, хорошая машина? — Очень хорошая! — весело закричал Ваня. Но тут отец взглянул на Ваню и покачал головой: — И весь ты мокрый, и тапочки у тебя грязные! Зачем же ты по бороздам бегал? — А я всё рассмотреть хотел. — Ну, если рассмотреть хотел, тогда понятно, — сказал отец. — Только вот как к этому бабушка отнесётся? Ваня посмотрел на свои мокрые тапочки и сказал: — А зато я теперь знаю, как дождь идёт из поливальной машины. Среда В этот день бабушка не пустила Ваню на улицу: — Я пойду в огород свёклу полоть, а ты сиди дома. У клушки сегодня будут цыплята выводиться, вот ты и слушай. Как цыплята запищат, так меня позови. Бабушка ушла в огород. А Ваня присел на корточки около курицы и стал ждать, когда запищат цыплята. Курица сидела в корзинке. Она была чёрная с белыми крапинками и с розовым гребешком. Ваня глядел на курицу, а курица глядела на него и раскрывала клюв от жары. «А как это в яйце получается цыплёнок? — стал думать Ваня. — То просто белок и желток, а то вдруг цыплёнок! Как же он там растёт?» Ваня подумал и достал из-под клушки яйцо. Клушка клюнула его в руку, но не очень больно. Яичко было тёплое. Ваня посмотрел на свет — ничего не видно. «Разобью и посмотрю», — решил Ваня. И разбил яйцо. Отколупнул скорлупку, а там цыплёнок, весь мокренький и с закрытыми глазками. Он лежал и не шевелился. Ваня стал дышать на него, стал греть его в ладонях, но цыплёнок не оживал. Ваня заплакал и с цыплёнком в руках побежал к бабушке в огород. — Бабушка! — крикнул он. — Ты говорила, цыплятки запищат. А они неживые! Бабушка посмотрела на цыплёнка и всплеснула руками: — Да что ж ты сделал! Ты ведь цыплёнка-то погубил! Разве можно раньше времени яйцо разбивать? Цыплёнок, когда будет выводиться, сам скорлупу разобьёт. Вот, и дома тебя оставить нельзя! Но после обеда и Ваня забыл свои слёзы и бабушка повеселела: у клушки начали выводиться цыплята. Первого цыплёнка услышал Ваня. Он сразу закричал: — Бабушка, скорей! Цыплёнок выводится! Бабушка приподняла клушкино крыло, а там уже сидит цыплёночек, жёлтенький, пушистый, с чёрными глазками. Бабушка выкинула из гнезда пустую скорлупку. — Он сам разбил? — удивился Ваня. — Сам, — сказала бабушка, — разбил и вылез. — А другие? — И другие вылезут. Вот, уже наклёвыши есть. И показала Ване яйцо. Яйцо было целое, а на верхушке чуть-чуть разбито. Это цыплёнок его изнутри клювиком разбил. К вечеру все цыплята вывелись. Они бегали, пищали и учились клевать корм. Четверг Ваня проснулся утром и сразу посмотрел на календарь: — А какое число — может, уже красное? — Эге, брат! Вижу, ты скучать начинаешь, — сказал папа. — Ну, да скучает тот, кому делать нечего. Вон там ребята в колхозный сад идут смородину собирать, отправляйся-ка и ты с ними! В колхозном саду редко приходилось бывать ребятам. Садовод Сергей Иваныч очень строгий, он никому не велит ходить в сад без дела. А сегодня сам позвал всех колхозников, кто на покос не пошёл. И всех ребятишек, даже совсем маленьких. В саду начала поспевать чёрная смородина — нужно собирать ягоду. Ванины товарищи тоже пришли собирать смородину. Гринька пришёл. И Федя пришёл. — Давайте — кто больше наберёт! — сказал Гринька. Ваня согласился. Чёрные, спелые смородины поглядывали на Ваню из-под листьев. Ваня начал рвать смородину — тут ягодку сорвёт, там ягодку сорвёт, Смотрит — Гринька уже полную кружку набрал. И Федя набрал. А у Вани только половина… Тогда подошла к нему Настя Плетнёва — Настя уже в третий класс перешла — и сказала: — Ваня, ты не так смородину собираешь. Нужно каждую веточку поднять, а потом и собрать с неё смородину — все смородинки до одной. Ваня собрал с одной ветки смородину — вот уж и кружка полна! — У меня уже одна кружка есть! — крикнул он. — И у меня есть! — откликнулся Гринька. Так и пошло: Ваня подходит смородину высыпать — и Гринька подходит, и Федя подходит. И никак друг от друга не отстают. Когда Ваня пришёл домой из сада, бабушка похвалила его: — Вот молодец! Сегодня и не намок, и рубашку не порвал. И работал хорошо — мне уж Сергей Иванович сказал. Вот и всегда так надо! Пятница Гринька и Федя собрались на луг за щавелем. И Ваня пошёл с ними. — Ступай, ступай, — сказала бабушка, — наберёшь щавелю — зелёные щи сварим. Весело было на лугу. Траву ещё не скосили. Кругом далеко-далеко пестрели цветы — и красные, и синие, и белые. Весь луг был в цветах. Ребятишки разбрелись по лугу и стали рвать щавель. Всё дальше и дальше уходили они но высокой траве, по весёлым цветам. Вдруг Федя сказал: — Что-то здесь пчёл много! — Правда, здесь пчёл много, — сказал и Ваня. — Всё время гудят. — Эй, ребята, — закричал издали Гринька, — поворачивай обратно! Мы на пчельник забрели — вон ульи стоят! Вокруг колхозного пчельника густо росли липы и акации. А сквозь ветки были видны маленькие пчелиные домики. — Ребята, отступай! — скомандовал Гринька. — Только тихо, руками не махать, а то пчёлы закусают. Ребятишки осторожно пошли от пчельника. Они шагали тихо и руками не махали, чтобы не сердить пчёл. И совсем было ушли от пчёл, но тут Ваня услышал, что кто-то плачет. Он оглянулся на товарищей, но Федя не плакал и Гринька не плакал, а плакал маленький Васятка, сын пчеловода. Он забрёл на пчельник и стоял среди ульев, а пчёлы так и налетали на него. — Ребята, — крикнул Ваня, — Васятку пчёлы закусали! — А что, нам за ним на пчельник идти? — ответил Гринька. — Нас и самих пчёлы закусают. — Надо его отца позвать, — сказал Федя. — Вот пойдём мимо их дома — его отцу скажем. И оба пошли дальше. А Ваня вернулся и пошёл прямо на пчельник. — Иди сюда! — крикнул он Васятке. Но Васятка не слышал. Он отмахивался от пчёл и кричал во весь голос. Ваня подошёл к Васятке, взял его за руку и повёл с пчельника. До самого дома довёл. Васяткина мать выбежала на крыльцо, взяла Васятку на руки: — Ах ты, непослушный, зачем на пчельник ходил? Вон как пчёлы искусали! — Посмотрела на Ваню: — Ах, батюшки, Ванёк, — сказала она, — и тебе от пчёл досталось из-за Васятки! Ну, да ничего, ты не бойся: поболит — перестанет! — Мне ничего, — сказал Ваня. И пошёл домой. Пока шёл, у него распухла губа, и веко распухло, и глаз закрылся. — Ну и хорош! — сказала бабушка. — Это кто же тебя так разукрасил? — Пчёлы, — ответил Ваня. — А почему же Гриньку и Федю пчёлы не тронули? — Они убежали, а я Васятку вёл, — сказал Ваня. — А что ж такого? Поболит — перестанет. Отец пришёл с поля обедать, посмотрел на Ваню и рассмеялся. — Федя с Гринькой от пчёл убежали, — сказала бабушка, — а наш простофиля полез Васятку спасать. Вот бы мама сейчас его увидела — что бы она сказала? Ваня глядел на отца одним глазом и ждал: что сказала бы мама? А отец улыбнулся и похлопал Ваню по плечу: — Она бы сказала: молодец у меня сынок! Вот бы что она сказала! Суббота Наутро у Вани опухоль пропала. Губа опять стала маленькая. Глаз, который вчера был как щёлочка, нынче опять широко открылся. И Ваня уже забыл про пчёл. А думал он опять про лося. Утром, когда завтракали, отец сказал: — Сегодня проезжал мимо озера — видел лосиные следы на берегу. Ваня вышел на крыльцо и долго смотрел на дальний лес, который стоял за полями. После обеда Ваня пошёл к Феде: — Пойдём лося искать? — Пойдём, — ответил Федя. — Только Гриньку позовём. Ребята собрались все трое и пошли в лес искать лося. Ёлки развесили густую хвою и словно дремали, пригретые солнцем. И чем дальше шли ребята по лесу, тем глуше и темнее становился лес. Тут Гринька остановился: — Я дальше не пойду. Заблудимся ещё… — Тогда и я не пойду, — сказал Федя. — И на что нам этот лось нужен? Но Ване хотелось увидеть лося. «Я далеко не пойду, — подумал он, — я только посмотрю в тех кустах — и обратно». Так он думал, а сам уходил всё дальше и дальше. А когда оглянулся кругом, то и забыл, откуда пришёл. И только теперь заметил, что в лесу уже стемнело. Ваня побежал обратно, но сбился и вышел не на дорогу, а прямо к озеру. И тут он увидел, как село солнце. Сверкнуло в последний раз в дальних вершинах леса, будто оранжевый уголёк, и погасло. В лесу сразу стало сумрачно, а озеро лежало гладкое и совсем розовое от вечерней зари. Вдруг Ваня остановился: на лесной опушке стоял большой зверь. Он стоял, подняв голову и закинув широкие рога. Постоял, послушал и пошёл к озеру. Он подошёл к озеру и нагнулся. И Ваня увидел сквозь ясный туман, как мелкая розовая зыбь побежала по воде. — Лось! — едва слышно прошептал Ваня. — Вот он, лось! Лось поднял голову, прислушался и мгновенно скрылся в лесу. Исчез, как будто его и не было. Прямо на лужок к озеру вышел табун. Это пастух дядя Андрей пригнал колхозных лошадей в ночное. Дядя Андрей увидел Ваню. — Ты что здесь один бродишь? — спросил он. — Заблудился? — Нет, — ответил Ваня, — я лося искал. Дядя Андрей усмехнулся: — А что, очень хочется тебе лося посмотреть? — А я его видел, — сказал Ваня. — Вот сейчас видел! Вдруг чьи-то далёкие крики донеслись из леса: — Ау! Ау! — Кого-то ищут в лесу, — сказал дядя Андрей. — Уж не тебя ли? Так и есть — это искали Ваню. И отец, и соседи, и ребятишки… Все думали, что он далеко ушёл и заблудился в чаще. Отец стал бранить Ваню: — Ушёл, не сказался! Разве так можно? Сколько тревоги наделал! Бабушка тоже бранила Ваню. Бранила, а сама плакала. А когда все успокоились, Ваня сказал отцу счастливым голосом: — Папа, папа! Я лося видел! И обнял отца за шею. Воскресенье Нынче бабушка напекла лепёшек. А Ваня после ночных приключений так разоспался, что и завтрак проспал. Отец стал будить его: — Ваня, вставай, лепёшки поспели! Но Ваня ничего не ответил. — Ваня, — сказал тогда отец, — а посмотри, какое число сегодня? — А какое? — спросил Ваня. — По-моему, красное. Ваня сразу вскочил: — Красное? Он спрыгнул с кровати, подбежал к календарю и захлопал в ладоши: — Красное! Красное! А где моя рубашка? А тапочки где? Ваня быстро умылся, быстро оделся, схватил лепёшку и побежал встречать маму. Только он выскочил на крыльцо, как на улице зашумела грузовая машина. — Мама приехала! — крикнул Ваня и побежал навстречу. Машина остановилась. Из кабины вышла мама. Ваня бросился к ней. Мама обняла его: — Жив? Здоров? Здравствуй, сынок! Мама вошла в дом, поздоровалась с папой, с бабушкой и ещё раз с Ваней. А потом сказала Ване: — Ну вот и неделька прошла! Живой фонарик Отец поздно возвращался с работы. Ваня вышел встретить отца, и они вместе пошли домой через густую берёзовую рощу. В роще было уже совсем темно. Деревья дремали над узкой тропинкой. Цветы на полянках закрылись и заснули, и уже не видно было, какие они: синие или красные. Только белые цветы-любки стояли прямые, как свечки, и будто светились в темноте. Ваня торопливо шагал, чтобы не отстать от отца. Отец один шаг шагнёт, а Ваня — три. И всё-таки он понемногу отставал. — Темно в роще, — сказал Ваня, — тропинки не видно, как бы не сбиться. — Дойдём! — ответил отец. Ване хотелось сказать: «Папа, ты бы шагал потише! А то я отстаю, и мне одному страшновато». Но он молчал и только думал: хоть бы отец остановился! Тут отец и в самом деле остановился. — Говоришь, темно тебе, — сказал он, — вот, возьми себе фонарик да свети на тропинку! Ваня подошёл к отцу: — Где фонарик? — Как где? Неужели не видишь? А вот, в траве светится. Ваня пригляделся и увидел «фонарик»: маленький, как искорка, светился в тёмной траве зелёный огонёк. — Тихо бери, не погаси, — сказал отец. Ваня взял зелёную искорку вместе с травой. В траве было полно росы, но огонёк мерцал и не гас. Ваня бережно понёс его в ладонях. — Ну что? Теперь светлее тебе? — спросил отец. Зелёная искорка даже и ладоней его не освещала, но ему казалось, что идти стало светлее. Когда пришли домой, Ваня ещё с крыльца закричал: — Мама! Бабушка! Посмотрите, какой мы фонарик нашли! Вбежал в избу, раскрыл ладони: — Глядите! — Видно, я слепая стала, — сказала бабушка, — не вижу фонарика. — И я фонарика не вижу, — сказала мать, — горсть травы, а больше и нет ничего. Ваня раскрыл ладони пошире — и правда, только горсть травы! — Как же он потерялся? — прошептал Ваня. У него готовы были брызнуть слёзы. Но Ваня был крепкий: сжал зубы, поморгал глазами и не заплакал. — А может, он не потерялся, — сказал отец, — давай-ка поищем. Они разложили траву на столе — мокрые лесные травинки и листики. Вдруг Ваня сказал: — Смотри, червяк откуда-то взялся! — и хотел выкинуть маленького тёмного червяка, который прятался в траве. — Погоди, погоди, — остановил его отец, — ведь это и есть твой фонарик. Ну-ка, давай посмотрим, как он в темноте гореть будет. Ваня проворно выключил свет. В избе стало темно. И снова все стали смотреть: где же зелёный огонёк? — Ничего не вижу, — опять сказала бабушка. И мать повторила: — Горсть травы. А больше и нет ничего. — Не шумите. Тише, — сказал отец, — червячок испугался, потому и свет выключил. А вот успокоится — и снова включит. Тихо сидели все вокруг стола. Сидели и ждали. Одна минута прошла, две, три… И вдруг среди мокрых лесных травинок и листиков тихонько зажёгся маленький лесной огонёк. Маленькая зелёная искорка засветилась в темноте. — Вижу, вижу! — обрадовалась бабушка. — И я вижу, — сказала мать, — это вы с отцом светлячка нашли! Ваня был очень рад и очень гордился, что принёс такую удивительную находку. Он глядел на светлячка и смеялся. А потом: задумался и спросил: — Папа, а ты скажи: откуда же он свой ток берёт? — Не знаю, — ответил отец, — завтра днём рассмотрим его получше — может, догадаемся. — Ну, довольно на светляка смотреть! — сказала мать и включила свет. — Ужинать пора. Ваня собрал со стола траву вместе со светлячком и положил её в коробочку. Уж завтра-то они с отцом обязательно разглядят, откуда светлячок свой ток берёт! Но утром Ваня открыл коробочку, а там нет никого. Только лесные травинки да листики лежат на месте. А живой фонарик уполз куда-то, и Ваня так и не узнал, как он включает свой огонёк и как выключает и откуда он ток берёт. Ну, да ничего. Когда Ваня вырастет, да выучится, да станет читать книги — тогда он обязательно всё это узнает. Внучек Ваня Спор Ваня и Груня пришли к бабушке. Груня пришла первая. Но только она вошла во двор, смотрит — и Ваня тут, следом за ней. Груня остановилась: — Ты зачем пришёл к моей бабушке? — А ты зачем? — Это моя бабушка. — Нет, моя. Бабушка услышала спор, вышла на крыльцо. — Ах вы! О чём же вы спорите? Твой отец, Груня, — мой сын. Значит, ты моя внучка… — Ага! Слышишь? — обрадовалась Груня. Но бабушка продолжала: — А твоя мама, Ваня, — моя дочь. Значит, и ты мой внук. Вот и выходит, что я вам обоим бабушка. — А всё-таки я у бабушки любимая внучка, — сказала Груня, — так и мама моя говорит! И пошла к бабушке в избу. А Ваня не знал, что сказать. Он стоял и глядел на бабушку своими голубыми глазами. Тогда бабушка сама позвала его: — Проходи, Ваня, проходи в избу. Ваня тихонько вошёл в горницу. А Груня уже за столом сидит. Пышки с сахаром В горнице у бабушки хорошо. На окнах пёстрые занавески. На подоконниках красные цветы — герани. А на стене часы с медным маятником. Маятник качается и пускает по стенам солнечных зайчиков. — Бабушка, — спросила Груня, — ты пышки пекла? Ведь сегодня воскресенье. — А как же? — ответила бабушка. — Конечно, пекла. Она достала с полки блюдо, покрытое полотенцем. Подняла полотенце, а в блюде белые пышки, круглые, румяные, да ещё сверху посыпаны сахаром. Груня обрадовалась, схватила румяную пышку. — Ой, какая вкусная! Дай мне ещё. — Да ты и эту не съела. — Всё равно, я ещё. — Ешь на здоровье, — сказала бабушка, — а ты, Ваня, почему не берёшь? Бери, ешь. — Я, бабушка, не хочу. Я дома ел. Но бабушка взяла самую румяную, самую сладкую пышку и дала Ване. Всегда-то его надо уговаривать! — Дома ты утром ел. А утро ведь давно прошло. — Он же не хочет, — сказала Груня, — а я ещё пять пышек могу съесть! А может, и десять! Но бабушка всё-таки усадила Ваню за стол. — Я же не за пышками пришёл, — сказал Ваня. — Я знаю, что не за пышками, — ответила бабушка, — я знаю, что ты пришёл за сказками. А пышку всё-таки съесть надо. Любимая внучка Маятник качался, блестел, пускал по стене зайчиков. А оттого что он качался, стрелки шли по циферблату, отмеривали время. Подошли к цифре двенадцать, и часы стали бить: бом, бом, бомм… — Вот мне и на работу пора, — сказала бабушка, — коровушки меня ждут. А Груне жалко было расставаться с пышками. Бабушка, — сказала она, — почему ты всё работаешь? Ты уже старенькая, тебе на покой надо. — Это кто же так говорит? — удивилась бабушка. — Неужели сама придумала? — Нет, не сама. Это мама моя так говорит. Мама говорит: «И зачем это нашей бабушке работать? Разве ей есть нечего? Старенькая, а всё работает». Бабушка надела чистый фартук, покрылась белым платком. — Старенькая я, да удаленькая, — сказала она. — Пока сила есть да уменье есть, надо поработать. — Но тебе же, бабушка, всё равно пенсию дают. На что тебе столько денег? — Дело, Грунюшка, не в деньгах. Дело в жизни. Ну что за жизнь без работы? Даже птица вон как трудится, отдыха не знает. А я-то — неужели хуже птицы? Ну пойдёмте, внуки, пора! — Бабушка, а пышки-то как же? — жалобно сказала Груня. — Я и всего только три съела!.. — Так возьми с собой, сколько унесёшь! Груня взяла ещё две, в каждую руку пышку. Третью в карман. А больше взять было некуда. — И ты, Ваня, возьми, — сказала бабушка. Но Ваня сразу пошёл к двери. — Мне не надо. Пускай тебе на ужин останутся. Они все трое вышли на улицу. Груня увидела своих подружек на зелёном лужке и сразу побежала к ним. — Глядите, сколько мне бабушка пышек дала, — похвалилась она, — а Ваньке ничего. Потому что я её любимая внучка! Сказки про коровушек Груня осталась с подружками. А Ваня пошёл с бабушкой на пастбище. Солнце стояло высоко посреди неба, будто золотой подсолнух на синем лугу. Бабушка и Ваня шли по мягкой полевой дороге, бабушка в тапочках, а Ваня босой. По сторонам стояла рожь. А у дороги росла розовая кашка и ещё подорожник. — Бабушка, — сказал Ваня, — а теперь расскажи про коровушек. — Да я уж сколько раз тебе рассказывала. Наверное, и слушать надоело. — А мне не надоело. — Ну, если не надоело, так слушай. И стала рассказывать: — Есть у меня коровушка Красотка. А имя у неё такое потому, что она красавица. Шерсть блестит, будто в шелку ходит. Рога большие, вразлёт. Гордится красотой, а молока даёт не так-то много. Вот я ей и говорю: «Послушай, Красотка, коровья красота не в рогах да важности. Коровья красота в молоке. Вот Бурёнка не такая важная на вид, а молока много даёт». А Красотка поглядела на меня и мычит: «Ну а если менять — так неужели ты меня на Бурёнку променяешь?» «Променяю, — говорю, — променяю, Красотка. Каждый должен своё дело хорошо делать. А ты своё дело плохо делаешь. Что ты, звезда, что ли, небесная, чтобы нам на твою красоту любоваться?» Тогда она задумалась и сказала: «Я ведь большая, крупная, мне и корму надо больше. Будет корм — будет и молоко». Вот это правильный разговор. Я стала ей на ночь сена побольше подбрасывать. А она молока прибавила. Вот и сказка вся. — А теперь, бабушка, про Бурёнку. — Ладно. Слушай про Бурёнку. Бабушка начала вторую сказку: — Бурёнка у меня коровка небольшая, бурая вся, ненарядная. Рога калачом. И очень обидчивая. А молоко хорошее даёт, жирное молоко. Но вот как-то стала я её доить, а молока нет. Я ей говорю: «Что же ты, Бурёнка, мне молоко не отдаёшь?» А она сердито посопела и говорит: «И не дам тебе молока». «Ну как же это? Ведь ты моя коровушка — и вдруг молока мне не дашь? Так нехорошо». «А ты разве хорошо делаешь? Красотке кусок хлеба дала да ещё и погладила. А мне ничего. Вот и не дам тебе молока». Ах, батюшки, ведь и правда. Что-то я задумалась, да и забыла ей корочку дать. А корочка у меня в кармане была. «На, Бурёнка, хлебушка. Уж ты меня прости. Вот он, твой кусочек. И давай поглажу тебя и за рогами почешу. Вот и помиримся. Ладно?» «Ладно, — говорит, — только в другой раз не забывай». Вот я теперь и не забываю — видишь, корочки в кармане? А сказка моя кончилась. — Теперь, бабушка, про Чернушку. — Слушай про Чернушку. Чернушка у меня озорница. Подходишь к ней, а она смотрит — убежать или не убежать? И убежать ей хочется, и хлеб видит у меня в руке. Куда ж от хлеба убежишь? Сядешь доить, а она начинает хлестать хвостом. Будто слепней гоняет, а сама всё мне по плечам. Говорю ей: «Чернушка, зачем ты меня хвостом бьёшь? Перестань». А она только фыркает: «Не перестану». «Тогда я тебе хвост к ноге привяжу». «Не привяжешь». Что делать? Привязала ей хвост. Она подёргалась, подёргалась, а выдернуть хвост не может. Мычит потихоньку: «Отвяжи хвост, не буду хлестаться». Отучила я Чернушку озорничать. Так вот и ладим — кого лаской, кого уговором, а кому хвост приходится привязать. — А теперь, бабушка, про Звёздочку. — Нет, Ваня, хватит сказок. Смотри-ка, вон уже и стадо видно. Петушиное слово Стадо отдыхало у самой речки, под вербами. Коровы стояли в холодке, дремали. Но скоро пришли доярки, разбудили коров. Доярки увидели Ваню и начали спрашивать у бабушки: — Это что ж, Захаровна, новый дояр у нас? — Или в пастухи пришёл наниматься? — Что вы, что вы, — отвечала бабушка, — это же мой внучек Ваня. Доярки шутили, смеялись, будто и не знали, что Ваня бабушкин внучек. Потом бабушка сказала: — Я доить стану. А ты, Ваня, иди к речке, искупайся. Да сорви лопушок на голову, а то солнышком напечёт. Ваня спустился к речке. Искупался. Поиграл с рыбками. На мелком месте, где солнце до дна прогревает воду, всегда толпятся маленькие рыбки. Вспугнёшь их — они сразу рассыплются, разлетятся, как серебряные стрелки. А стоишь тихо в воде — снова соберутся вокруг ног. Играют. В речке Ваня нарвал зелёной осоки. Нашёл в кустах лопушок, положил себе на голову вместо шляпы. И уселся под вербами. Сидит и плетёт из осоки плётку. А пастух дядя Андрей тут же в холодке лежит, накрыл лицо кепкой и спит. Вдруг что-то случилось. Загремел подойник, доярка Матрёна закричала, начала браниться: — Ах противная! Ах негодная, чтоб тебя волки съели! И ударила свою корову. Корова побежала от неё. Бежит, фыркает, хвост трубой… Бабушка как раз кончила доить Бурёнку. — Матрёша, разве можно корову бить? — А как же её не бить? — с досадой ответила Матрёша. — Ногой по ведру ударила, молоко пролила! А теперь вот бегает — поймай её! Не поймаешь. И молока не даст, ни за что не даст. Такая противная! — Нехорошо так-то, нехорошо, — сказала бабушка, — тут разобраться надо! Её слепень укусил, хотела слепня согнать да нечаянно по ведру ударила. За что же её бранить? Не нарочно ведь. Понять нужно. Матрёша хотела подойти к сердитой корове. — Стой, Пеструшка, стой! Но Пеструшка покосилась на неё, засопела и опять убежала. — Не верит она тебе, — сказала бабушка, — один раз ударила, можешь и в другой раз ударить. Дай-ка я с ней поговорю. Бабушка подошла к Пеструшке, приласкала её, почесала за рогами — это коровы очень любят. Потом достала из кармана чистую тряпочку и вытерла ей слёзы на глазах, потому что Пеструшка от обиды плакала. — Ну, вот и всё, коровушка моя, вот и конец раздору. Не сердись, не обижайся. Доиться надо. Ну-ка иди, Матрёша. Пеструшка на тебя больше не сердится. И ты с ней будь поласковей. Матрёша подошла, погладила Пеструшку и села доить. Доярки окружили бабушку. — Захаровна, скажи нам, почему это тебя коровы слушаются? Тут пастух дядя Андрей сдвинул кепку с лица и сказал сонным голосом: — Она петушиное слово знает. — Ох, Захаровна! — закричали доярки. — Скажи и нам это слово. Волшебное оно, что ли? — А слово это очень простое, — ответила им бабушка. — Коровушек понимать надо, уважать их надо. А главное, надо их любить. Вот и всё моё волшебство. Ягода земляника Хорошее время лето! Всё кругом зелено, всё кругом радостно. На лугах полно цветов — и белые ромашки, и голубой журавельник, и лютик-курослеп из самого чистого золота. А в лесу на тёплых полянках наливается алым соком ягодка земляника. Ребятишки собирали в лесу ягоды. На бугорках земляника сладкая, но мелкая. А раздвинешь траву, там ягоды крупные, будто красные серьги висят. Кто расторопный был, тот скоро ягод набрал. Груня была расторопная. У других ещё половина посудины, а у неё уже полная! А Ваня был нерасторопный. Он больше ходил и глядел вокруг своими голубыми глазами. «В лесу праздник какой-то, — думал он, — все деревья весёлые, нарядились и стоят тихо. А птицы поют, как в гостях… На праздниках ведь всегда поют…» Ребятишки собрались домой. У всех ягод полно. Зовут Ваню: — Ваня, мы домой! Смотри, один в лесу останешься! А Ваня не слышит. То к берёзке подойдёт, смотрит, какая она красивая. То увидит дуб, могучее дерево, на него полюбуется. То на дятла глядит, как он работает клювом, как мелькает его красная шапочка… Так ходил, да и остался в лесу один. Но не испугался. Недалеко дорога — шоссе, не заблудишься. Однако он скоро заметил, что в лесу стало чуточку темнее. — Ох ты! — сказал Ваня. — Вечер скоро. А я не набрал ничего! Ваня принялся искать ягоды. Но уже их стало плохо видно. Собрал три горсти, да и то половину мятых, половину зелёных. Нечего тут делать, надо идти домой. Ваня вышел на дорогу и зашагал к деревне. А в деревне уже стадо пригнали. Улица лежала вся красная от вечернего солнца, и крыши с одной стороны были красные. И берёзы, будто по стволам с одного бока провели красной кистью. Ваня встряхнул ягоды в банке. Не очень-то много, не очень-то хороши. Но к чаю годятся. Пошёл домой. Но посреди дороги остановился. — Надо бабушке половину отнести, она любит чай с ягодами! Пришёл к бабушке. А Груня опять его опередила. — Бабушка, я тебе ягод принесла! Бабушка обрадовалась: — Спасибо, Грунюшка! Спасибо, что про бабушку вспомнила! — А это мне мама велела, — сказала Груня. — Мама говорит: «Отнеси бабушке ягод». — Вот я и принесла! — Ну так спасибо твоей маме! Тут бабушка увидела, что Ваня робко стоит у порога. — А ты, Ванюшка, что пришёл? — А я тоже ягод принёс. — И тебя мама послала? — Нет, бабушка, я сам. Бабушка улыбнулась, погладила Ваню по его белой голове. — Вот это подарочек, — сказала она, — вот спасибо тебе, Ванюша! Ты очень меня обрадовал. Тут Груня обиделась. — Мои-то ягоды лучше, чем его. У него вон какие, зеленцы одни. А мои сладкие, спелые! Мы бы и сами их съели, да мама велела тебе отнести! — Так возьми их, Грунюшка, да и съешь на здоровье. Я и с зеленцами чайку попью. Возьми, возьми! Бабушка взяла Грунины ягоды и отдала ей обратно. А Груня обрадовалась, пока шла до дома, все ягоды съела. Вот так новость! Эта новость пришла сначала в сельский Совет. А из сельского Совета — в колхоз. Председателю колхоза позвонили и сказали: — Посылаем вам путёвку в дом отдыха. Отдайте её тому, кто у вас лучше всех работает. Председатель созвал правление, посоветовался: кому дать эту путёвку? И все решили: — Отдадим путёвку Арине Захаровне, доярке. Она всю жизнь хорошо работает. Пусть теперь хорошо отдохнёт. Ванина мать пришла к своей маме. А с нею и Ваня. — Ох, мама! — сказала Ванина мать. — Как я за тебя рада. К синему морю поедешь. Давай-ка я тебя получше соберу, что надо — выстираю, что надо — выглажу! — Да я сама соберусь! Вот ещё — ухаживать за мной! Но Ванина мать открыла комод и стала собирать бабушкины платья да кофты. Тут и Грунина мать пришла. И Груня с ней. — Поздравляю с наградой, — сказала она бабушке, — только вот как ты, Арина Захаровна, одна поедешь? Скучно будет тебе одной-то! — Да как же это одна? — удивилась бабушка. — Я ведь среди людей буду. — Но ведь среди чужих людей, Арина Захаровна! — Где ж родных взять? Путёвка на одного человека. — Ничего, что на одного человека, — сказала Грунина мать. — Я уже в сельсовет ходила, а оттуда в район звонила. А там сказали, что можно одного ребёнка взять, это такой дом, куда с детьми пускают. Так что, Арина Захаровна, можешь Груню с собой взять. И ей радость, и тебе хорошо: с любимой внучкой поедешь. Бабушка помолчала, подумала. А потом сказала: — Спасибо за хлопоты. Там видно будет, когда срок подойдёт. — Да ведь через неделю ехать! — Вот через неделю и решим. А Груня запрыгала, заскакала по горнице. — Я с бабушкой к синему морю поеду! Я к синему морю поеду! А ты, Ванюшка, будешь дома сидеть! Ваня стоял и молчал. Как хотелось с бабушкой поехать! Прямо до слёз. Но что ж поделаешь! Ведь Груня у бабушки любимая внучка, она и поедет. А ему-то как без бабушки будет скучно! Полетели деньки один за другим. Ваня часто прибегал к бабушке, ходил с ней на пастбище, слушал сказки про коровушек. А сам становился всё скучней, всё задумчивей. — Ты о чём запечалился, Ваня? — спросила бабушка. — Да вот уезжаешь ты. — Уеду и скоро назад приеду. — Приедешь, когда осень настанет. Разве это скоро? — А тебе, что же, без меня плохо, что ли? — Хорошо. Только с тобой лучше. Я тебя, бабушка, ждать буду. Бабушка усмехнулась, покачала головой. И ничего на это не сказала. Вот и неделя пробежала. К бабушке ещё с утра пришли родные проводить её в дорогу. Грунина мать чемоданчик принесла. — Вот, Арина Захаровна, тут Грунины вещички — платьица, ботиночки. Всё, что понадобится. — А зачем, невестушка, всё это мне может понадобиться? — спросила бабушка. — Да не тебе, Арина Захаровна, а Груне. — Ну, если Груне, так и держите дома. — Что такое? Грунина мать от удивления даже чемоданчик выпустила из рук. — А как же Груня безо всего с тобой поедет? — Но кто же тебе сказал, невестушка, что она со мной поедет? Разве я это говорила? — Ну как же, бабушка, — закричала Груня. — Ведь я твоя любимая внучка! Кто же тогда с тобой поедет, если не я? — А вот он поедет, — сказала бабушка и кивнула Ване: — Собирайся, Ванюша, твои сборы недолги. Ваня от радости еле перевёл дух. — Бабушка, я? К синему морю? Да что мне собираться, я и в одних трусиках могу! Бабушка посмотрела на всех, покачала головой. — Ну чего же вы так удивились? Груня про меня и не вспомнит. А Ванюшка обо мне будет скучать. Вот и пусть едет, хоть в одних трусиках. Там жарко.